О правовых позициях по гражданским делам из Обзора ВС № 1 за 2025 г.

Эксперты наибольшее внимание уделили разъяснению о ничтожности кредитного договора, заключенного от имени клиента путем обмана или в результате иных неправомерных действий третьих лиц с использованием мобильного приложения банка

Одна из экспертов, комментируя позицию ВС о недействительности кредитного договора, оформленного путем обмана клиента, отметила, что теперь для банков становится крайне важно по-новому выстроить внутренние CRM-системы и отладить процесс дистанционного заключения кредитных договоров с гражданами. Другой подчеркнул, что в настоящее время при всплеске мошенничества банки обязаны принимать все необходимые меры для недопущения реализации противоправных действий злоумышленниками. Третий считает позицию ВС революционной, поскольку ранее презюмировалась вина владельца смартфона или аккаунта и у банков и платежных систем не было реального стимула бороться с мошенничеством.

Как ранее писала
«АГ», 25 апреля Президиум Верховного Суда РФ утвердил Обзор судебной практики ВС № 1 (2025). Документ содержит 61 правовую позицию, 20 из которых представила Судебная коллегия по гражданским делам.

В п. 1 ВС подчеркнул, что пользователь по договору коммерческой концессии вправе требовать возмещения понесенных им убытков, возникших в связи с неисполнением правообладателем обязанности по госрегистрации предоставления принадлежащих ему исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности, являющихся предметом такого договора (Определение № 41-КГ23-33-К4).

Юрист Дарья Петрова отметила, что в данном пункте Верховный Суд подтвердил допустимость расторжения договора франчайзинга в связи с существенным нарушением обязательств правообладателем – в частности, при непередаче им прав на результаты интеллектуальной деятельности пользователю. «По большому счету право пользователя расторгнуть договор в случае неполучения им прав на результаты интеллектуальной деятельности предусмотрено в ГК РФ, и ВС лишь констатировал и напомнил о данной возможности», – подчеркнула эксперт.

В п. 2 документа указано, что положения ст. 1103 ГК о неосновательном обогащении подлежат применению к требованиям одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством постольку, поскольку нормами о соответствующем виде договора не предусмотрено иное (Определение № 44-КГ23-12-К7).

По мнению Дарьи Петровой, в рассматриваемом случае ВС провел важное разграничение между договорным и кондиционным иском (иском из неосновательного обогащения). Так, если между сторонами заключен договор займа (хотя бы и не в письменной форме, но когда возможно установить наличие договорной связи), правила о неосновательном обогащении могут применяться только субсидиарно, приоритет в этом случае имеют нормы о конкретном договоре, пояснила эксперт.

Юрист претензионно-судебной практики Tax & Legal Management Елена Дорофеева считает интересным дело, приведенное в п. 2 обзора. «Суды, установив отсутствие письменного договора между сторонами, удовлетворили требование о взыскании неосновательного обогащения. ВС отметил, что наличие договорных отношений подтверждается не только письменным договором, но и иными доказательствами. В данном случае верная оценка доказательств влияет на квалификацию спора и порядок его разрешения», – прокомментировала эксперт.

Согласно п. 3 обзора кредитный договор, заключенный от имени клиента путем его обмана или в результате иных неправомерных действий третьих лиц с использованием мобильного приложения банка, является ничтожным (Определение № 46-КГ23-6-К6).

Как полагает Дарья Петрова, в этом пункте ВС привел крайне актуальное на сегодняшний день разъяснение. «Последние два года Верховный Суд планомерно и регулярно подтверждает этот вывод, поэтому его включение в обзор закономерно и понятно. В таком контексте для банков становится крайне важно по-новому выстроить внутренние CRM-системы и отладить процесс дистанционного заключения кредитных договоров с гражданами так, чтобы на своей стороне исключить выдачу кредита гражданам, действующим под влиянием мошенников. В противном случае банк не сможет рассчитывать на возврат кредита и будет нести убытки», – поделилась мнением эксперт.

Адвокат Свердловской областной коллегии адвокатов Станислав Лысый считает, что позиция ВС, отраженная в п. 3, актуальна и вносит некоторую ясность в регулирование спорных правоотношений. «В настоящее время при всплеске мошенничества банки обязаны принимать все необходимые меры для недопущения реализации противоправных действий злоумышленниками. Однако некоторые банки зачастую допускают брешь в финансовой безопасности и не проявляют должную осмотрительность, что причиняет существенный ущерб гражданам. Указание ВС на то, что такие сделки ничтожны, является ценной правовой позицией для дальнейшего оспаривания и защиты прав потребителей», – подчеркнул эксперт.

Адвокат, член АП Вологодской области Илья Трайнин убежден, что разъяснение ВС о ничтожности кредитного договора, заключенного от имени клиента мошенниками, имеет революционное значение. «Раньше доказывать, что кто-то воспользовался чьей-то наивностью или беспомощностью, было практически бесполезно – презюмировалась вина владельца смартфона или аккаунта, и у банков или платежных систем не было реального стимула бороться с мошенничеством. Создав возможность получения кредита или оплаты услуги “в один клик”, необходимо реально позаботиться о безопасности услуги», – отметил эксперт.

Дарья Петрова подчеркнула, что комментируемый обзор достаточно лаконичен в вопросах применения положений о договорах. Большинство этих разъяснений хорошо известны и в принципе должны быть понятны. Однако то, что они вошли в обзор, все же свидетельствует о наличии неопределенности в этих вопросах на уровне судов нижестоящих инстанций, добавила она.

Как отмечено в п. 6, факт выдачи одним из супругов нотариально удостоверенного согласия на отчуждение находящегося в совместной собственности недвижимого имущества не исключает обязанности другого супруга, которым это имущество было продано до расторжения брака, но после фактического прекращения семейных отношений, передать половину вырученных от его продажи денежных средств бывшему супругу (Определение № 56-КГ23-6-К9).

Елена Дорофеева подчеркнула, что при рассмотрении любого спора основное значение имеют доказательства. По мнению эксперта, в деле, указанном в п. 6 обзора, на основе представленных доказательств было важно установить, какие отношения связывали супругов в момент отчуждения земельного участка. Наличие свидетельства о браке при отчуждении имущества не является безоговорочным основанием для вывода о том, что полученные от продажи денежные средства стали общими для супругов, ведь фактически брачных отношений между ними уже не было, пояснила Елена Дорофеева.

В п. 7 ВС пояснил, что состояние алкогольного либо наркотического или иного токсического опьянения работника в силу норм ТК РФ может быть подтверждено работодателем не только полученными результатами прохождения работником медосвидетельствования (актом медосвидетельствования на состояние опьянения), но и иными представленными суду доказательствами, которые должны быть оценены судом по правилам ст. 67 ГПК (Определение № 78-КГ23-16-К3).

Комментируя данное дело, Елена Дорофеева поделилась: «Несколько удивляет, почему нижестоящие суды не дали оценки другим доказательствам, сделав вывод о недоказанности работодателем факта совершения работником нарушения трудовых обязанностей только на основании отсутствия медицинского заключения, поскольку состояние опьянения может быть разным, а провести освидетельствование без согласия работника невозможно».

В свою очередь Илья Трайнин считает очевидным, что состояние алкогольного либо наркотического или иного токсического опьянения может определить только врач или фельдшер. «Таким образом, могут быть незаконно уволены люди, чье временное состояние вызвано заболеваниями или вредными условиями труда. Думаю, что стандарт доказывания занижать нельзя, к тому же существует опасность, что такой подход распространится и на другие правоотношения», – резюмировал он.

Анжела Арстанова