Апелляция оставила в силе оправдательный приговор по делу о превышении должностных полномочий

Апелляционный суд посчитал, что приведенные прокуратурой доводы о незаконности приговора опровергаются исследованными в судебном заседании материалами уголовного дела

В комментарии АГ» защитник оправданного обратил внимание, что в последние годы отстоять оправдательный приговор в вышестоящей инстанции значительно сложнее, чем добиться самого оправдания в первой инстанции.

Как стало известно «АГ», 23 апреля Белгородский областной суд оставил без изменения оправдательный приговор старшему судебному приставу, который с применением физической силы вывел из своего служебного кабинета женщину, пресекая ее неправомерные и провоцирующие конфликтную ситуацию действия.

Как ранее писала «АГ», 11 января 2024 г. на прием к судебному приставу-исполнителю М. пришла гражданка Б. для ознакомления с материалами исполнительного производства ее супруга. Во время приема М. вышла из своего кабинета. После непродолжительного ожидания Б., включив видеозапись на мобильном телефоне, зашла в служебный кабинет А. – начальника РОСП, старшего судебного пристава, где находилась М., и попросила ее вернуться и продолжить прием. Поскольку Б. не желала покидать кабинет, продолжала осуществлять видеосъемку и высказывать недовольство деятельностью приставов, А., подойдя к ней, левой рукой со значительной силой сжал правое предплечье женщины и вывел ее из кабинета.

После этого Б. обратилась в медорганизацию: у нее были зафиксированы телесные повреждения в виде кровоподтеков на передне-наружной и задне-внутренней поверхности правого предплечья, которые не причинили вреда ее здоровью. Далее она подала заявление в полицию о привлечении А. к уголовной ответственности за применение к ней насилия. Впоследствии в отношении А. было возбуждено уголовное дело по п. «а», ч. 3 ст. 286 «Превышение должностных полномочий» УК РФ.

По версии следствия, Б., зайдя в служебный кабинет А., в подчинении у которого находилась М., в корректной форме обратилась к последней с просьбой вернуться в кабинет и продолжить личный прием, каких-либо противоправных действий не совершала. В этот момент у подсудимого возник преступный умысел на применение насилия в отношении Б.

Как указало обвинение, А., находясь при исполнении должностных обязанностей в своем служебном кабинете, с целью демонстрации своего мнимого превосходства применил к потерпевшей физическую силу, в том числе удар в область груди, при отсутствии полномочий на это. Учитывая, что А. являлся начальником РОСП, его преступные действия, выразившиеся в подрыве авторитета государственной власти, дискредитации ФССП, создании негативного общественного мнения о сотрудниках ФССП, обязанных неукоснительно соблюдать законодательство РФ, а также осуществлять свою деятельность только в пределах предоставленных полномочий, повлекли существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства, указало обвинение.

В судебном заседании подсудимый вину по предъявленному ему обвинению не признал, указав, что действий, явно выходящих за пределы его должностных полномочий, которые повлекли бы существенные нарушения прав и законных интересов Б., а также общества и государства, он не совершал, к потерпевшей насилия не применял. Как отметил А., у него на рабочем столе находились исполнительные производства граждан, которые не имеют отношения к Б., и чтобы персональные данные и информация с них не попали в общий доступ, он попросил потерпевшую прекратить видеосъемку и выйти из кабинета. На его законные требования Б. не реагировала, чтобы прекратить видеосъемку, А. подошел к потерпевшей и рукой попытался прикрыть камеру телефона и вытеснить ее из кабинета, но насилия не применял, специально за руку ее не брал, из кабинета не выталкивал, удара в грудь не наносил. Подсудимый подчеркнул, что в данной ситуации он действовал в рамках представленных ему как должностному лицу полномочий.

3 марта 2025 г. Свердловский районный суд г. Белгорода признал А. невиновным в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 286 УК РФ, и оправдал его в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, признав за ним право на реабилитацию. Суд указал, что А. с целью пресечения противоправного поведения потерпевшей, производящей видеосъемку и высказывающей недовольство работой судебных приставов, предупредил последнюю о прекращении видеосъемки и необходимости покинуть служебный кабинет, но Б., игнорируя законные требования А., не желая покинуть кабинет, провоцировала своими противоправными действиями конфликтную ситуацию.

Как отметил суд, убедившись, что Б., являющаяся инициатором данного конфликта, не намерена выполнять его законные требования, А., выполняя возложенные на него служебные обязанности и действуя в соответствии с должностной инструкцией и с положениями ст. 15, 16 Закона об органах принудительного исполнения РФ, будучи наделенным полномочиями при пресечении неправомерных действий, связанных с противодействием законным требованиям судебного пристава, применить физическую силу, подойдя к Б., своей левой рукой вывел ее из кабинета.

В приговоре подчеркнуто, что из предъявленного А. обвинения не усматривается, какие именно им были совершены действия, явно выходящие за пределы его должностных полномочий, которые повлекли существенное нарушение прав и законных интересов Б. и охраняемых законом интересов общества и государства, какие действия совершены с применением насилия и в чем это выразилось.

Районный суд обратил внимание, что применение А. физической силы было связано с пресечением неправомерных и провоцирующих конфликтную ситуацию действий Б., и только после выдвижения подсудимым законных требований о прекращении видеосъемки и необходимости выйти из кабинета, на что она не отреагировала, продолжая фиксировать происходящее на камеру своего мобильного телефона. Таким образом, его действия по отношению к потерпевшей являлись правомерными и законные полномочия для этого в связи с исполнением им своих служебных обязанностей у него имелись, подытожил суд.

Прокуратура Белгородской области подала апелляционное представление (есть у «АГ»), требуя отмены оправдательного приговора. Гособвинитель указал, что при оценке показаний свидетеля – супруга Б. в приговоре сделан необоснованный вывод об изменении им в суде показаний, которые он давал на следствии, и сделал это якобы по причине того, что потерпевшая является его женой. Свидетель свои показания в целом в судебном заседании подтвердил полностью, указал гособвинитель. Расхождение его показаний, данных в суде, с показаниями, данными на стадии предварительного следствия, в части того, слышал ли он о том, что Б. поясняла сотруднику полиции об ударе в грудь, являются несущественными и незначительными.

В представлении отмечалось, что судом неверно оценена видеозапись, осуществленная Б. на камеру мобильного телефона. Судом в приговоре указано, что на видеозаписи А. неоднократно делал в ее адрес замечания, а она на них не реагировала, продолжала съемку. Однако, как указал прокурор, судом не дано оценки следующим обстоятельствам: заходя в кабинет А., потерпевшая предварительно постучалась, что свидетельствует об уважительном отношении к приставам и надлежащем ее поведении в помещении РОСП; обращаясь к судебным приставам, Б. разговаривала с ними на «Вы», подчеркивая деловой стиль общения; в разговоре она по сути высказала А. жалобу на ненадлежащий прием со стороны судебного пристава М.; действиям А., который резким движением встал из-за своего рабочего стола, быстро подошел к Б. и стал применять к ней насилие.

Прокуратура подчеркнула, что неверно судом оценены заключения судебно-медицинских экспертиз потерпевшей в части отсутствия телесных повреждений передней брюшной стенки. Во всех трех заключениях экспертами указано на наличие у Б. болезненных ощущений передней брюшной стенки. Исключать наличие боли в данной области лишь на основании отсутствия видимых телесных повреждений у суда оснований не было, поскольку не каждое применение насилия сопровождается образованием телесных повреждений. Причинение физической боли без образования телесных повреждений также является наказуемым деянием.

Как отмечено в апелляционном представлении, в действиях Б. ни руководством УФССП по Белгородской области, ни органом следствия, ни судом не установлено каких-либо нарушений, влекущих административную либо уголовную ответственность. В то же время по результатам служебной проверки в действиях А. установлены нарушения служебной дисциплины, за что он был привлечен к дисциплинарной ответственности. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что действия Б. носили правомерный характер, а А. – наоборот, неправомерный, полагает гособвинитель.

Он также обратил внимание, что требование Б. к А. навести порядок в отделе и завершить личный прием носило законный характер, было направлено к надлежащему должностному лицу. В то же время действия А., применившего к заявителю, добивающемуся реализации своих законных прав, физическую силу, являлись неправомерными. Стремление реализовать нарушенные права и законные требования Б. к А. и М. судом необоснованно расценены как недовольство и провокация, считает прокуратура.

Также прокуратура указала, что без должной правовой оценки судом оставлена информация УФССП по Белгородской области о том, что помещение РОСП режимным объектом не является, особый порядок посещения помещений не установлен, ведение аудио- и видеосьемки не запрещено. Также суд не указал в приговоре, по каким основаниям признал действия Б. неправомерными и провоцирующими конфликтную ситуацию, нарушающими общественный порядок. Посещение кабинета начальника РОСП, требование реализации своего права на ознакомление с документами, видеосъемка к нарушениям общественного порядка не относятся.

Кроме того, как указала прокуратура, обоснование применения А. насилия в отношении потерпевшей с целью «обеспечения в пределах компетенции сохранности и конфиденциальности персональных данных, сведений, затрагивающих частную жизнь граждан, другой конфиденциальной информации, а также сведений, составляющих государственную и иную охраняемую законом тайну» является неверным. Как установлено протоколом осмотра места происшествия, расстояние от входной двери, где находилась потерпевшая, до рабочего стола, возле которого в момент производства съемки находился А., составляет 3,5 метра. Таким образом, с указанного расстояния невозможно было запечатлеть на видеозаписи чьи-либо персональные данные, а также сведения, затрагивающие частную жизнь граждан, другую конфиденциальную информацию.

Гособвинитель указал, что согласно требованиям ст. 389.15 УПК существенное нарушение уголовно-процессуального закона, неправильное применение уголовного закона, несправедливость приговора являются основанием отмены или изменения судебного решения в апелляционном порядке. В связи с этим прокурор просил отменить оправдательный приговор, передать уголовное дело на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции со стадии судебного разбирательства. Потерпевшая направила в областной суд апелляционную жалобу, в которой также просила об отмене оправдательного приговора.

В возражениях на апелляционное представление и апелляционную жалобу Б. защитник оправданного, адвокат Борис Золотухин указал, что приведенные в них доводы о незаконности оправдательного приговора в отношении А. являются необоснованными и опровергаются исследованными в судебном заседании материалами уголовного дела. Он отметил, что с точки зрения защиты основным вопросом о наличии или отсутствии в действиях А. состава преступления, предусмотренного п. «а», ч. 3 ст. 286 УК РФ, является не анализ его должностных полномочий и законности действий потерпевшей, а доказанность нанесения оправданным удара в область передней брюшной стенки Б. Как пояснил защитник, судом установлено, что такие доказательства в материалах дела отсутствуют, лишь сама потерпевшая и ее супруг давали показания об этом, при том, что оба на предварительном следствии скрывали факт, что являются супругами и имеют общую заинтересованность в исполнительном производстве.

Борис Золотухин подчеркнул, что потерпевшая еще на стадии проверки в порядке ст. 144 УПК РФ в заявлении и первом объяснении ничего об ударе в область живота не поясняла, утверждая, что незаконные действия А. выразились лишь в том, что он с силой взял ее за руку, в которой находился телефон, и выставил из кабинета. При этом она продемонстрировала участковому инспектору кровоподтек желтого цвета, настаивая на том, что это последствия действий А. Ничего о нанесении удара в живот не заявлял в своем первом объяснении и супруг потерпевшей, однако в судебном заседании он стал настаивать, что, находясь в коридоре, слышал, как Б. показывала участковому инспектору кровоподтеки.

Адвокат отметил, что непосредственно в судебном заседании Б. неоднократно давала противоречивые показания по обстоятельствам произошедшего в кабинете А. в части того, в какой руке у нее находился телефон, с какой скоростью ей причинялось воздействие в область груди, и по другим вопросам. Указанные выше показания супругов полностью опровергли допрошенные свидетели: участковый инспектор и эксперт. Проведенные по делу экспертизы, вопреки утверждениям потерпевшей и прокурора, не доказывают причинение Б. травматического воздействия в живот, а допрошенный в судебном заседании эксперт показал, что сделанный экспертами вывод является научно обоснованным, тогда как указание о болевых ощущениях – предположение. На основании изложенного защитник просил апелляционные представление и жалобу отклонить.

Как рассказал «АГ» Борис Золотухин, 23 апреля Белгородский областной суд, изучив доводы сторон, вынес апелляционное определение, которым оставил оправдательный приговор Свердловского районного суда без изменения, а апелляционное представление прокуратуры и апелляционную жалобу потерпевшей – без удовлетворения. Апелляционный суд посчитал, что приведенные прокуратурой и потерпевшей доводы о незаконности оправдательного приговора являются необоснованными и опровергаются исследованными в судебном заседании материалами уголовного дела.

В комментарии «АГ» Борис Золотухин подчеркнул, что в последние годы отстоять оправдательный приговор в вышестоящей инстанции значительно сложнее, чем добиться самого оправдания в суде первой инстанции. Защитник считает примечательным в этом деле то, что прокурор, автор апелляционного представления, мотивировал необходимость отмены оправдательного приговора, в том числе, фундаментальными нарушениями права на защиту, на которые он не указывал в апелляционном представлении, но указал в замечаниях на протокол судебного заседания, которые были отклонены. Никакие нарушения прав на защиту, даже если они допущены, не являются основанием для отмены оправдательного приговора, поскольку оправдание – это высшая степень исправления допущенных нарушений прав человека, отметил Борис Золотухин.